НАВЕРНОЕ, ЭТО ТОЖЕ СОН.

by Вася Лискина
В. Скрипке

I. Сначала был колодец.

  А небо было, небо было, точно было... Где же оно? Вот этот лоскуток высоко наверху - это все? Как холодно, сыро и темно вокруг... Бесцельно шарю руками по стенам, пытаясь на ощупь определить размеры колодца. Глаза понемногу привыкают к темноте. Пусто. Под ногами лишь лужица воды, но все как будто пропитано влагой, дышит болотной свежестью. Где-то за плотной каменной кладкой слышится шум бурлящей воды. Задираю голову и вглядываюсь в маленький светлый квадратик вдали. Это и есть небо? Некому ответить на мой вопрос. Скорее всего, это просто иллюзия, как и все, что нас окружает. Небо - какое оно? Не помню. Не помню, и все тут! Легкое и призрачное ощущение чего-то светлого, прозрачного, легкого и свежего. Но ничего конкретного. Так вот я тут и стою, не понимая ничего, не думая о прошлом, не осознавая настоящего, не заглядывая в будущее, и я даже не могу припомнить - какое оно на ощупь - небо, небо, так неожиданно удалившееся от меня, уменьшившееся вдали, сузившееся до размера небольшого оконца...

  Проходят дни. Я узнаю об этом по тем периодам полной темноты, которые наступают с равнодушным постоянством. Синей прохладой приходит вечер и зажигает звезды. Если очень долго смотреть вверх, то начинает кружиться голова, и мне кажется, что я различаю сонные огоньки там, высоко. Сначала я находил удовольствие, наблюдая за ними и ждал темноты, чтобы снова лечь на влажные камни и бездумно смотреть вверх. Но через какое-то время отметил, что днем из колодца тоже видны звезды. И научился их видеть, для этого нужно лишь абстрагироваться от дневного, так называемого солнечного света, снять ненужный поверхностный слой, отодвинуть его и удержать далеко, не подпуская. Отвлечься...

  Выбраться из колодца я не могу. Мои попытки тщетны, ничтожны и, должен в этом признаться, малочисленны. Что толку? Согласен даже признать, что я фаталист. И все-таки не совсем фаталист, а созерцатель. Я спокойно наблюдаю. Никуда не спешу. Мне просто некуда спешить. Меня никто никуда не пустит.

  Тем временем шум приближается, становится отчетливее и громче. Но я стараюсь о нем не думать. Удивительно, как просто и легко мозг соглашается не думать о неизбежном, если это неизбежное малоприятно или неизведанно. Я не думаю - и хоп! - как будто нет этого. Глупо ведь. Разве я могу предотвратить то, что предначертано не мной. "согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил...". Да я и не пытаюсь перерезать. Не в силах остановить. Но если не думаю, то этого как бы и нет... Для меня. В те редкие минуты, когда я все-таки не могу удержать себя от этих размышлений, как будто дотрагиваясь, бередя открытую рану, задаюсь вопросом - а что все-таки будет, если вода хлынет - сверху или снизу, потопит, накроет меня с ног до головы..? Тогда, возможно, удастся выбраться, выкарабкаться на поверхность, если она меня подхватит и понесет наверх, к свету, или она захватит, скрутит меня и, играя, безжалостно отпустит, бросая на каменные плиты... Если выживу, то все мое грядущее существование будет пропитано боязнью. И этот страх в моей душе - с ним глухо, темно и пусто, точно так же, как и в этом колодце сейчас, только тогда я просто буду ежеминутно опасаться, что однажды снова на меня набросится вода и, захлебнувшись, в панике, уже не всплывешь... разбитый собственной иллюзией параноик... жалкое зрелище, особенно изнутри...

  Вот уже три дня, как я не могу спать из-за шума. И из-за того безотчетного чувства тревоги, которое он во мне пробуждает. Что ни говори, а искусственный заслон оказался действенным только на время. И чем ближе, тем страшнее... В каждую минуту может случиться то, что разом перевернет все мое существование, ибо не могу же я взять на себя смелость назвать это жизнью...

  ....пора! Стены гудят и дрожат, и я - впервые - чувствую отчаяние, оно обволакивает, окутывает меня, душит, подкрадываясь к горлу, разрастаясь, превращаясь в самый настоящий страх, парализуя тело, душу, сознание... Он подступает настолько близко, что становится трудно дышать. Хочется вжаться в каменную стену, раствориться, жидкостью стечь вниз, слиться с этой зловонной лужицей на полу, или застыть, словно капелька воска, сползавшая вниз по тоненькой шейке свечи, как медленно мутнеющая слеза, вдруг остановившаяся на полпути, дрожащая на нежной розовой щеке...
Все, что угодно - только не это судорожное ожидание. Грохот приближается ближе... ближе... но я уже не слышу его, я вообще ничего не слышу, кроме биения собственного сердца, которому вдруг стало тесно в моей груди...

  ...спаси и сохрани...